Для Кинчева не существует мертвых поэтов. Наверное, поэтому новый альбом Алисы Пульс Хранителя Дверей Лабиринта выстроен так, что на всех его уровнях царит недосказанность и нарочитая незавершенность. Диск напоминает незавершенное импрессионистское полотно, которое будет доделываться уже отнюдь не человеческими усилиями.
У каждого из нас есть родные, друзья, духовно близкие люди, которые находятся за гранью земного бытия, но мы продолжаем ощущать с ними незримую связь. Мы внутренне просим у них силы пережить трудные ситуации, мысленно обращаемся за советом в запутанных вопросах, пытаемся хоть как-то соответствовать их идеалу, чувствуем, как они нас ведут, поминаем их в молитвах. Именно они дают нам уверенность в незримом и бесконечное упование на милосердие Бога, который непременно предоставит нам возможность увидеться с ними в час смертный. И где-то в глубине души нас никогда не покидает знание, что именно они первыми встретят в момент перехода в потусторонний мир. Наверное, это имел в виду Пушкин, когда писал свое знаменитое стихотворение о «любви к отеческим гробам».
Конечно, тема эта в высшей степени деликатная, и говорить о ней стоит лишь по касательной, полунамеками, языком символов и ассоциаций. Короче, быть крайне осмотрительным на этом пути. Не потому ли новый альбом «Алисы» с загадочным названием «Путь Хранителя Дверей Лабиринта» столь непрост для дешифровки? Личность, запрятанную в этом трудно произносимом названии, Константин Кинчев пока называть категорически отказывается, предлагая «уважаемой публике» решить вопрос своими силами. В подмогу слушателям приготовлены устные прозаические комментарии, пущенные шиворот навыворот перед каждой из дюжины песен альбома.
Подобный приём для Кинчева не нов. Прочитанный задом наперед текст был задействован еще в заглавной песне диска «Черная Метка» (1994), где он звучит во время тяжелого проигрыша (заметим, что из «Черной метки» позаимствована также метафора смерти как «времени Ч» в песне «Все, что я хочу»). Правда, в «живом» варианте «Метки» с концерта «На Шаболовке» тот же клич произнесен в реальном времени и слышен довольно четко:
Если б я был Константин Циолковский,
Я б построил большую ракету,
Нагрузил ее черным и белым
В ночь ушел, но вернулся б к рассвету...
Четырнадцать лет назад Константин Кинчев соизмерял свой Путь с покойным тезкой – одним из отцов философии русского космизма Константином Циолковским. На данном этапе лидера «Алисы» больше занимает Русский Поэтический Космос и те ушедшие в мир иной соратники, чьими пульсациями Кинчев подпитывается и по сию пору. Озабоченность посмертной судьбой этих творцов звучит в первой же песне альбома – «Солнце на блюдце»:
Покажи мне, ночь, братьев судьбы,
Что в боях за блеск остались без глаз,
Дай поводыря читать их следы,
Я приму, как есть. Вот и весь сказ.
В одном из интервью начала 90-х Кинчев ранжировал всех любимых рок-поэтов, сравнивая их с водоемами. Александр Башлачев тогда оказался в фаворе, получив ассоциацию с океаном. Вполне вероятно, что Хранителем ключей к лабиринту оказывается в понимании Кинчева именно Башлачев. Недаром ведь альбом «Пульс Хранителя Дверей Лабиринта» вышел 18 февраля 2008-го – аккурат в день 20-й годовщины с момента гибели Башлачева. С башлачевской концепцией эпохи рок-н-ролла как «времени колокольчиков» Кинчева роднит, например, упоминание о бубенцах в «Солнце на блюдце». Для Кинчева не существует мертвых поэтов. Наверное, поэтому альбом «Пульс Хранителя Дверей Лабиринта» так хитро выстроен, что на всех уровнях здесь царит некая недосказанность и нарочитая незавершенность. Фразы перед песнями похожи на черновые или дневниковые наброски. Названия песен часто состоят из будто выхваченных наугад междометий, союзов и наречий: «А тут», «Вот так», «Что потом», «Все, что я хочу». Диск напоминает незавершенное импрессионистское полотно, которое будет доделываться уже отнюдь не человеческими усилиями.
Не меньше внимания в «ПХДЛ» уделено и еще одному Александру – Аксенову, более известному в рок-кругах, как Рикошет. Основатель группы «Объект насмешек» скончался в марте 2007-го года. Спустя неделю после его похорон Кинчев посвятил памяти друга песню «Рикошет». В «Рикошете» смыслы всех ключевых слов двоятся, что дает некую потустороннюю перспективу. Вроде бы речь идет о смерти друга, но на самом деле – о Жизни Вечной, открывающейся за роковой дверью. И лишь на первый взгляд фраза «конченый герой» намекает на кончину персонажа песни. На самом деле речь здесь идет о героизме как главной, определяющей и неотъемлемой черте Рикошета (сравните с расхожими фразами: «конченый поэт», «конченый циник», «конченый простак»). Той черты, которую он не утрачивает даже за гранью земного бытия.
В чем этот героизм? Да в том, чтобы отразить в себе Свет Божественного Откровения, подобно тому, как блюдце преломляет солнечный луч. Заливаться скромным колокольчиком в унисон большому храмовому колоколу, звоны которого «над синей водой в лучах живут». «Быть мишенью в луче, когда время придет умирать…».
