пресс-релиз к программе  шестой лесничий хх лет спустя

Двадцать лет спустя — это не мысленная отсылка к романтическим фильмам и рыцарским романам. И не подведение итогов, и не взгляд через плечо назад — а что было там, в далеком (теперь уже) 89-м? Для тех, кому «дали надежду в день», и для кого «Алиса» - это даже не просто музыка, а стиль жизни, 89-й и 2009-й не так уж и далеки друг от друга.

«Шестой лесничий» - это черно-белая пластиковая кассета, которую мы рассматривали в начале 90-х, еще будучи почти детьми. А после искали в книгах значение слова «Стерх».«Шестой лесничий» - это пожелтевшие газетные колонки с кричащими заголовками; читая их сегодня, можешь только развести руками. «Шестой лесничий» - это запылившаяся театральная кулиса и тут же — топь болот - «где надежда на солнце таится в дремучих напевах...» и тут же — бесконечная дорога. Это последние лучики осеннего солнца и это же — едва слышный колокольный звон. Много всего слилось в этом альбоме. И каждый взял из него свое.

Важно то, как этих песен ждут, и то, что чем больше лет им исполняется, тем большую силу они обретают.В чем причина? Сложно сказать. Может быть, в том, что каждая песня с годами становится «объемнее» оттого, что ее все больше людей ее переписывают, переслушивают, подбирают к ней аккорды, поют ее на тесных прокуренных (сонных?) кухнях или в тамбурах поездов... А может быть, в том, что она так давно не звучала вживую. А потом вдруг звучит, и вот тут — я не покривлю душой — порой хочется почувствовать себя частью толпы. Именно толпы, которая состоит из случайных, в общем-то, людей. Но когда раздаются первые аккорды, такие знакомые, такие заслушанные бесконечное количество раз на пленке — вот тут возникает фантастическое единение. Когда эти самые незнакомые люди переглядываются, берутся за руки, подходят еще ближе. И каждый из них чувствует примерно одно и то же — что это он, именно он находится вон там, на сцене, в свете софитов, под прицелом тысяч глаз. Такой вот обмен энергией.

Не каждому альбому, не каждой песне уготована такая судьба. Но «Шестого лесничего» двадцать лет спустя, вероятно, ждет именно это.

Наверное, дело в том, что у альбома свой, совершенно особенный почерк. Может, сказались четыре года записи буквально «на колесах», в постоянных разъездах. А может, то, что каждая песня в нем абсолютно непохожа на другие. «Театр теней» - полумистическая, словно построенная на игре света и тени. «Стерх» - тревожная баллада, «Осеннее солнце» - ностальгическая... «Аэробика» - гимн уже не одного поколения — сколько еще красных огней на ней будет зажжено?

Но каждая песня — личностная, и каждая не отпускает очень долго. А значит, будут снова красно-черные чудеса и алые огни в темнте зрительного зала, будут сказки — и добрые, и печальные, и поедет по городам все та же, что и тогда — армия жизни.

Что в Тверь, что в Киев. Что в Рязань, что в Новосибирск.

Так что нам эти двадцать лет...